Доходные дома москвы
В разное время здесь останавливались голливудский актер Роберт де Ниро, звезда итальянского кино Марчелло Мастрояни, французский композитор Мишель Легран, а также многие российские знаменитости. И тогда можно заметить вот такой редчайший артефакт. Варшавский мещанин Эрнст Нирнзее задумал свой дом в 11 этажей, как дом дешевых квартир для одиноких служащих.
Вот вид с крыши, где видна часть рюмки. Несколько лет на крышу можно было попасть несколькими спосбами. Все легальные, если что. Однажды мы даже пили там чай, смотрели на звезды, на Кремль, а я думала о том, что имел ввиду Валентин Евгеньевич Дубовской, украсив дом рюмкой.
А это вид с верхнего этажа Дома под рюмкой. Можно из дма никуда не выходить. Это опять вид с крыши в сторону реки. Ну и открытка самой себе. На память. Теперь эта крыша недоступна. Мансарду продали. Объявление о ее продаже висело больше года. Два с половиной миллиона долларов стоит жить под крышей дома Якова Михайловича Филатова с головокружительным видом и возможностью пить чай на крыше с рюмкой.
Московский тучерез или дом холостяков. Гнездниковский переулок. Крыша этого дома - моя любовь. Почти два года я имела счастье приходить сюда в мастерскую моей подруги.
Эрнст Рихард-Карлович Нирнзее построил этот дом и вскоре пропал. Сечас дом похож на фабричное общежитие. Корридорная система, граждане курят в открытые окна, всюду цветы в горшках и почему-то боксерские груши и турники. В квартирах места мало, они крошечные, поэтому жизнь просачивается и в коридоры.
Варшавский мещанин Эрнст Нирнзее задумал свой дом в 11 этажей, как дом дешевых квартир для одиноких служащих. Целый день они сидели в конторах, а вечером шли на крышу дома, где архитектор предусмотрел ресторан с оркестром и танцами.
Вид с крышы опять открывался головокружительный. Крошечность жилых комнат не считалась недостатком, когда в доме была такая крыша. На крыше игради в футбол, катались на велосипеде, смотели и снимали кино. Кстати, фрагменты с крыши можно рассмотреть в "Служебном романе" Сейчас дом застроили со всех сторон и выйти на крышу нельзя. Соответствующие службы за этим внимательно наблюдают.
Номерки на дверях. Иногда сложно определить, какого времени номерок на двери. Их делали изящными примерно до 50х годов. Усердно закрашивали при очередном ремонте.
Но они все же встречаются. Их иногда очищают от краски и привинчивают обратно новыми болтами.
Окна в комнаты без окон. Или вот еще деталь. Такие закрашенные окна можно увидеть и на черных и на парадных лестницах. Иногда эти окошки выложены блоками Фальконье, а иногда просто матовое стекло. Чаще всего это попытка добавить света в помещения, где нет окон на улицу. Невозможно не заглядывать в такие окна. Представляете, как хорошо смотреть из окна на улицу.
Когда бываю на Мясницкой, всегда стараюсь забежать и проведать это окно. Наскосок, в жоме на углу, жил архитектор Шухов. Интересно, заглядывал он в это окно? А еще у доходного дома почти всегда есть арка. Раньше на Арбате можно было зайти в арку и идти через них до самой реки. Сейчас все закрылись в своих дворах.
Но все же есть еще живые проходные дворы в Москве. Справа на снимке дом, где жил Василий Лановой. С переулка он нарядный, с атлантами. А со двора есть в нем что-то южное. А тетка с сумкой - это я. И я не иду из магазина. А с экскурсии. По переулкам Арбата я веду экскурсии с сумкой на колесах. Там у меня сокровища - старинные жестяные банки, царское стекло, номера журнала Нива, духи, метлахская плитка. Рассказываю историю переулков, доставая все это из сумки.
Однажды летом шла я по Лебяжьему переулку домой. И вдруг открыт подъезд - крушат старинную квартиру. Это видно по мешкам, набитым паркетинами и плиткой.
Я тихонько зашла и поднялась на третий этаж, где и была открыта дверь. Рабочие не обращали на меня ни какого внимания и я шагнула в полумрак квартиры.
Вы бывали в покинутых квартирах? Когда мебель уже вывезли, занавески сняли. Когда на стене только гвозь от портрета, а на плите почему-то забыли чайник. Пока я ходила, начали уже снимать обои.
Я сфотографировала их. Лучше всего о прошедшем времени и жильцах рассказывают обои. Это окно знают все. И дом этот не вполне подходит под категорию доходных. Но просто хочу сохранить это о. Летом в Москве так хорошо, что хочется, чтобы время остановилось.
Вот пытаюсь его хоть немного замедлить этим снимком. Цветы на окончание школы любимым учителям. Впереди бесконечное лето детства. Самое счастливое время в жизни.
Печатников переулок - целая отдельная страна. Все время в горку, в горку. Вверх к Чистым прудам. Зима была холодная. Но вдруг в марте стало тепло, как в мае. И мы идем в гости. Хорошо помню этот день. Иногда полезно смотреть под ноги. И тогда можно заметить вот такой редчайший артефакт. Это Люксферы и они рассказывают нам, что у доходного дома был обширный подвал. Участок замысловатой, неправильной формы — четырехугольник с небольшим «аппендиксом» в придачу — целиком выкупило Московское купеческое общество, до фундаментов разобрав остатки Соляного двора.
Подрядчиком выступило «Варваринское товарищество домовладельцев». Затем объявили архитектурный конкурс, который выиграл творческий коллектив под руководством В.
Шервуда, с года занимавшего должность архитектора в Московском купеческом обществе. К остаткам древних сводчатых амбаров авторы нового проекта отнеслись довольно бережно.
Их планировку решили не менять. Разве что, добиваясь единого стиля, кирпичом отделали стены, провели туда вентиляцию, свет и превратили в торговые склады. Новое шестиэтажное здание приобрело функцию доходного дома.
Квартиры, их было более , заняли пять этажей. На первом уровне с панорамным остеклением были устроены магазины. Вход в дом осуществлялся через шестнадцать парадных подъездов.
Сумрачное здание, построенное в Москве, очень напоминало петербургские доходные дома: и столичной грандиозностью, и нарочитой неоклассической стилистикой, и ордерными формами, что впоследствии было по достоинству оценено кинематографистами.
Между корпусами пробили проезды, сформировались гулкие дворы-колодцы, где имелось целых девятнадцать черных лестниц.
На фронтоне главного объема, выходящего на Солянку, украшенного ротондой и балконом, навстречу друг другу летят Славы, неся триумфальные лавровые венки. Без сомнения, то был оммаж Шервуда московскому ампиру и куполу соседнего, построенного Жилярди и Григорьевым, здания Опекунского Совета с такими же барельефами. После революции доходный дом поступил на баланс Наркомата путей сообщения, превратившего большинство некогда роскошных апартаментов в коммунальные квартиры.
